Прикоснуться к войне

18 апреля. В Рыбинске грузимся ночью и сразу в путь, чтобы через полсуток в составе новгородского поискового отряда «Гвардия» отправиться в район деревни Мостки, на огненную линию Волховского фронта, проходившую в этих местах в начале 1942-го. Десятки тысяч солдат и офицеров, погибших в жестоких боях, так и остались лежать в воронках, окопах, взорванных блиндажах. Не похороненные и через 70 лет. Пропавшие без вести…

Лесные братья снова вместе

За шесть лет поисковой работы рыбинский «гвардеец» Александр Савельев намотал на колеса своей «сузуки» тысяч сорок километров от Рыбинска до Великого Новгорода и обратно. 4-5, а то и больше поездок набирается за сезон. Так и складывается ежегодный «отпуск» заместителя директора рыбинской фирмы «Купол», который он проводит не в пляжной загранке, а в новгородских лесах и болотах. Вот и на этот раз в багажнике — палатки, спальники, теплые вещи, поисковое снаряжение – пара металлоискателей, коробка батареек, как ящик с патронами, щупы, лопаты, топор, навигатор. На месте штурмана в экипаже — жена Надежда, которая не просто поисковик. Надя столь же виртуозно шьет поисковый камуфляж, сколь и готовит на костре.

Ну а сзади – мы с Инкой. Инка – рыжая овчарка, верная спутница Савельева в поисковых вахтах. На базу поисковой экспедиции «Долина», мы, похоже, приехали первыми из гвардейцев. Не теряя времени, забираемся в камуфляж и болотники: дорог не будет, только снег и половодье… И вот она, долгожданная встреча друзей, считай – однополчан, добровольцев со всех уголков страны – Новгород, Рыбинск, Москва, Набережные Челны, Сыктывкар, Барнаул, Тюмень и даже Беларусь.

Командир отряда «Гвардия» Александр Николаевич Орлов — один из самых опытных и авторитетных в стране поисковиков. Многие лесные братья прошли «орловскую» школу. Его отец, Николай Иванович, свой поиск начал сразу после войны в Мясном Бору, а 45 лет назад повел на места боев в Долину смерти первый в Союзе поисковый отряд «Сокол». Поисковик с большим стажем — жена Орлова Светлана Михайловна, директор Новгородского музея боевой славы. Сын Миша в лесу, наверно, с рождения.

Эксперт-криминалист из далекого Сыктывкара Сергей Солодянкин — аналитик, любитель порыться в архивах, прочитавший с использованием самых современных технологий криминалистики много бумажных вкладышей в солдатские медальоны, обрывков газет, листовок, документов, найденных на поле боя. Он же — заместитель министра внутренних дел республики Коми, во что трудно поверить, когда видишь, как ловко Сергей управляется с лопатой и ведром в раскопе. Командир Сыктывкарского отряда «Связь времен» Людмила Голеняк – не смотри, что с виду тростинка, для поисковой молодежи – безусловный авторитет. Сгребают рыбинских в дружескую «охапку» новгородские гвардейцы Сергей Люцай и Сергей Степанов – легкая на ногу матерая поисковая разведка. Москвич Александр Додонов, у которого без вести пропал дед. Новгородец Леша Васильев, водитель, мастер на все руки, большой любитель военной истории.

Чуть позже гвардейский состав пополнили поисковики из Беларуси – Петр Пицко, второй секретарь Брестского горкома комсомола, и водитель Алексей Корольчук, которые считают Александра Савельева куратором белорусской поисковой группы в России. Чуть поодаль поставили свои палатки поисковики из Набережных Челнов – Серей Кузнецов, Альфия Миннуллина и Николай Усанов.

Позже на питерской трассе гвардейцы пересеклись с Артуром Ольховским из Тюмени, который 25 лет возглавляет поисковое движение в регионе. Свой отряд он снова забросил в лес ближе к Мясному Бору. К слову — чтобы попасть в поисковую экспедицию, тюменские старшеклассники сдают ЕГЭ гораздо раньше остальных.

Найти документы 2-й Ударной

В прошлые годы «Гвардия» работала в болотах в районе Мясного Бора, куда добраться можно только на тягачах-вездеходах. На этот раз наш путь — в Мостки, что стоит на автотрассе Новгород-Санкт-Петербург, между Мясным Бором и Спасской Полистью. В 300 метрах от трассы ставим наш палаточный лагерь. Пока на костре варится ужин, «военный совет» разворачивает карты. Маршруты поисковых работ прокладываются на копиях архивной немецкой аэрофотосъемки, вычерчиваются прямо на золе у костра. А ночью лагерь накрывает нескончаемый мощный гул грузового дальнобоя в тысячи моторов, в который врезаются грохот и стоны железной дороги. Словно неведомая машина времени жестко забросила нас в далекий сорок второй. Сполохи и разрывы артподготовки, минометный огонь, бомбежки с воздуха, танковая атака. Не уснуть, не спрятаться, не убежать. Война!

Мостки, Любино Поле, Спасская Полисть, Мясной Бор – горячие точки Великой отечественной. Красная армия отступила за Волхов, оставив в блокадном кольце Ленинград. В декабре 1941-го Ставка Верховного Главнокомандования создает Волховский фронт, в который вошли 4-я армия, 52-я, формируемая в Вологде 59-я и резервная 26-я армия, вскоре переименованная во 2-ю Ударную. Поставлена задача — разгромить противника на Волхове и, наступая в северо-западном направлении, совместно с 54-й армией Ленинградского фронта разорвать блокадное кольцо.

В январе 1942 года войска 2-й Ударной Армии прорвали первый оборонительный рубеж противника по западному берегу реки

Волхов, вышли на главную линию обороны немцев и узким клином начали наступление у Мясного Бора. Расширить клин по правому флангу от Мостков и дальше призвана была 59-я армия. По автомагистрали и железной дороге Новгород – Ленинград проходили основные коммуникации немцев. Не случайно именно здесь шли жестокие бои не на жизнь, а на смерть. Много раз Мостки и соседние деревни переходили из рук в руки, здесь не было затишья и тогда, когда 2-я Ударная прорывалась далеко на северо-запад уже в ходе Любанской наступательной операции. И когда из-за серьезных военных просчетов верховного главнокомандования, без поддержки с флангов, отрезанная от снабжающего тыла, оказалась в смертельном мешке немецкого окружения.

По одной из версий военных историков, 2-я Ударная с дивизиями других армий были отданы на заклание врагу, чтобы отвлечь немцев от блокадного Ленинграда и помочь ему выжить, чтобы сорвать наступления противника на Тихвин. По другой версии, ставка разрабатывала стратегию наступательной операции, не зная истинного положения дел на Волховском фронте. Так или иначе, Любанская операция отвлекла на себя 16 немецких дивизий, принеся в жертву 20 наших дивизий. Общие потери наших войск в Любанской операции по официальным данным составили более 400 тысяч солдат и офицеров, не считая местного населения, которое, покинув сожженные деревни, спасалось от немцев вместе с красноармейцами. Но и через семь с лишним десятков лет в этой трагической странице истории Великой отечественной еще много «черных дыр».

Вечером, допоздна засиживаясь у костра, все чаще «военный совет» затевал мозговой штурм с единственным вопросом: какова судьба документов штаба 2-й Ударной армии? Местные старожилы рассказывали о том, что в эти места наведывались чекисты, уходили в лес и вывозили чемоданы, набитые бумагами. Но если бы архив был вывезен, сведения о нем непременно просочились бы даже сквозь грифы повышенной секретности. Но поисковики, которые внимательно отслеживают военную документалистику, приходят к выводу – нет нигде документов, приказов, подписанных лично командующим армии генералом Власовым, которые могли бы раскрыть многие тайны гибели печально известной 2-й Ударной. Так где же они? Уничтожены? Маловероятно. Схоронены где-то в болотах? Но где? Решено посвятить этой теме одну из следующих поисковых вахт, а пока — изучать свидетельства очевидцев, участников боев, донесения и доклады военных функционеров, прорабатывать возможные маршруты поиска.

Здесь не жалуются. Здесь взрослеют

Каждое утро, покидая палатку, бегом по скованной морозом тропинке к спасительному костру. Сборы недолги, в рюкзаке – сухпай на день, с собой – поисковый инструмент: лопаты, «минники» (металлоискатели), металлические щупы, «вертухи» и «крючки крюки», ручная «помпа» – ведро. Начали с поля вдоль автотрассы, затем сделали первый раскоп за «железкой». Здесь щупами обнаружили валенки с останками бойца. Работаем лопатами на расширение раскопа, уходим вглубь, тщательно пропуская через пальцы весь отвал, потом ведрами «откачиваем» воду, которая все время прибывает.

В земле обнажены останки человека, значит, дальше — тонкая археологическая работа ножом. Медленно, слой за слоем, вынимается грунт, извлекаются кости, череп, пробитый осколком, из дырочки вырывается фонтанчик –родник… Подсумки с патронами, ремни, фрагменты шинелей, ботинки со всеми косточками стопы. И вот он, медальон, в руках у Сергея Солодянкина.

За полтора дня в этом раскопе подняли семерых погибших бойцов, нашли два солдатских медальона. Один – пустой, другой – с промокшей бумажной лентой, работа для нашего криминалиста. Все останки собираем в специальные мешки и уносим в лагерь. Обед у костра – и снова за работу на окраине леса, у бывшего лесопункта. На другой день — маршбросок через высоковольтную и газопровод на болото. И нигде в этих краях нет живого места – воронки, винтовки, снаряды, осколки, обломки техники, полевых кухонь… Война звенит здесь на каждом квадратном метре тревожными низкими баритонами или цветными визгами металлоискателей.

Чуть позже наш небольшой лагерь обрастает палатками поисковых отрядов из Сыктывкара, Барнаула, Новгорода. Пока ребята обустраиваются, берем с собой в лес сыктывкарского студента Гавриила Потапова. Этого шестнадцатилетнего паренька здесь уважают бывалые поисковики. Не только потому, что умело работает лопатой и топором и готов к любому испытанию. Он на удивление быстро постигает тонкости поискового дела, жадно поглощая информацию. Война для него – не обрывки школьных уроков истории, он слышит ее, видит, держит в руках…

Многие парни и девчонки работают здесь по-взрослому, не жалуясь на нелегкие условия быта и поиска, затяжную апрельскую стужу и сырость. Стоит только представить, что зимой сорок второго здесь трещали морозы в минус 40-50 градусов, и снега было выше пояса. А весной не было сухого места в лесу, негде было согреться. Когда до Любанского котла уже не доходили тыловые обозы, бойцы доедали павших лошадей, варили в котелках ремни и кору деревьев. Но воевали, метались под перекрестным огнем противника, пытаясь выйти из окружения в узком четырехсотметровом коридоре. Стоит только представить этот ад Долины Смерти, примерить на себя судьбу одного из тех, что пропали без вести в этих лесах и болотах… Здесь не жалуются. Здесь взрослеют.

Болотный Шрек

Лет шесть назад, узнав о Мясном Боре, рыбинец Александр Савельев связался с командиром «Гвардии» и приехал в Новгород на четыре июньских выходных вместе с семьей – женой, сыном и снохой. Орлов привез их в Долину Смерти, которая никого не оставит равнодушным. В тот же день Саня нашел первого убитого бойца. Мясной Бор стал для него настоящим откровением:

Я воспитан был при коммунистах, в комсомоле и пионерии, знал про войну по учебникам. Но только здесь выхолощенная, переписанная история открывается истинным своим лицом. И ты сам, без навязанных официозов, забираясь по локти в ледяную воду, разбирая по клочкам содержимое воронок, понимаешь – не были предателями бойцы 2-й Ударной. Они воевали до последнего.

О себе Савельев рассказывать не любит. Зато командир «Гвардии» посвятил лесному брату из Рыбинска свою книгу «Болотный Шрек» из серии «Библиотечка поисковика». Из нее узнаю, что Саня подарил отряду электрогенератор, металлоискатель, на паях с другом обеспечил «Гвардию» бензиновой помпой для откачки воды – незаменимое оборудование в поисковой работе, которое дорогого стоит. Дорога, все снаряжение и провиант — на свои заработанные…

Александр Савельев, Рыбинск

«Очередную осеннюю вахту решили провести на «северной» перед болотом. Саня уже знал лес хорошо и работал без проводников. В один из вечеров, когда почти все собрались в лагере, из кустов со стороны болота вышел Саня и его друг Влад, тоже из Рыбинска. Впереди бежала собака. Все были с ног до головы мокрые, в торфяной жиже. Поставив рюкзак у дерева, Александр неторопливо полез в карман куртки. Он достал заветную капсулу и протянул мне: держи, командир! Глядя на мокрое испачканное лицо с искрящими от счастья глазами, я подумал: как мало надо человеку для счастья. Эти счастливые глаза, какие я видел у своего сына, когда он весной этого же года тоже нашел медальон, не забудешь никогда. Мужик и ребенок, а глаза одинаковые!» — пишет Орлов. Почему «Болотный Шрек»? Именно так в шутку поисковики нарекли Савельева за его страсть к поискам в самом что ни на есть болоте. Он ходит тут, аки по суху, в болоте у него работает какое-то особое чутье, неизменно приводящее к заветной цели.

Случается, им в след бросают возмущенно: «Черные копатели, вам бы над костями глумиться…». В Книге памяти, изданной казанскими поисковиками, опубликован вкладыш медальона, который начинается словами «Завет, товарищи, дорогие друзья, найдите меня и мою записку». Савельев не делит поисковиков на черных и белых, просто у одних есть совесть, у других – нет.

Самый первый медальон, который Александр Савельев отыскал в раскопе, принадлежал Фролову Егору Филипповичу из далекой Новосибирской области. Нашлись его родственники, которые забрали останки деда и похоронили на родине. Письмо его внучки Светланы Владимировны Савельев хранит в своем домашнем «вахтенном» музее:

«Низкий поклон и огромнейшее спасибо за ваш благородный, нелегкий и столь нужный для всех труд. Меня просто переполняют эмоции. От всех родственников, от детей погибшего дедушки – Веры Егоровны, ей 75 лет, Надежды Егоровны, ей 73, от всех его внуков и правнуков – а нас восемь у него – огромное сердечное спасибо! С детства, когда стало работать мое сознание, я знала, что дедушка Егор Филиппович пропал без вести. И все это время, а мне уже 48, хотелось узнать о нем хоть что-нибудь. Где он погиб, как похоронен и похоронен ли? Вы даже не представляете, какой взрывной волной накрыло нас это известие о том, что дедушка нашелся. Было море слез, но это были слезы радости… Наконец-то через столько лет он обрел покой на родной земле. Александр Владимирович, долгих вам лет, здоровья. Теперь вы для нас как член семьи, крестный нашего деда Егора Филипповича…».

В 2011-м Александр Савельев нашел в болоте останки солдата, но без медальона. Собрал косточки, вещи, среди которых была немецкая фляжка. Он тогда подарил ее своему барнаульскому другу-историку Дмитрию Вейну. А тот через месяц звонит: «Саня, а ведь я отчистил фляжку и обнаружил нацарапанные надписи! Имя, фамилия, звание, адрес!» Тверские поисковики помогли отыскать родных солдата, который ушел на фронт, оставив жену и четырех маленьких дочерей, но так и не узнал, что в январе сорок второго у него родился сын. Дети уже и надежду потеряли найти без вести пропавшего отца. И вот она, весточка с войны!

Я уже завершала материал, когда в мобильнике зазвучал радостный голос Савельева

Я в прошлом году подобрал на гати выброшенный сплющенный котелок и привез домой. Сегодня выправил его, отдраил и …обнаружил надпись «Петр Ющенко»!

Саня сразу завис в интернете, сделал запрос в ОБД «Мемориал» и поисковикам-архивистам. Среди бойцов, найденных Савельевым под Мясным Бором, есть уроженец Пошехонского района Сергей Дмитриевич Поваров. Его имя обнаружили на солдатской ложке.

Кстати, Санин музей – особая история. Среди трофеев – солдатские письма, документы, фотографии, которые он отыскивает и выкупает в интернет-развалах.

С воинскими почестями

За две с небольшим недели весенней вахты были обнаружены и подняты останки 170 погибших солдат и офицеров. Найдено всего 7 медальонов, но записи сохранились лишь в одном из них. Оказалось, был солдат поваром, а призван на фронт из Красноярска. Этот медальон Надежда Савельева нашла в блиндаже за речкой Полисть, где погибли десятеро бойцов, а совсем рядом в воронке нашли еще 13.

В апреле прошлого года Надежда вместе со школьницей из алтайского отряда «Память» достали из болота щупом маленький ботинок с солдатской ложкой внутри, а потом в болотной толще, разобранной по клочкам, нашлись карманные часы, расческа и медальон, в котором сохранился вкладыш с именем медсестры Тамары Быстровой из Тверской (тогда Калининской) области. Савельев, забравшись на дерево (связь – только на высоте), тут же позвонил тверским поисковикам, которые нашли по карте ее родную деревню. Саша Додонов отправился в Тверскую область и разыскал племянницу Тамары Ларису Быстрову. «Наши ощущения не передать словами. Эту весточку мы ждали всегда. Мама Тамары, моя бабушка, ждала свою дочь до самой смерти, всегда молилась за нее, смотрела, как пролетали журавли, долго провожала их взглядом и плакала», — написала мне Лариса. От родственников она узнала, что у Тамары был жених – Филипп Калашников, с которым они вместе были на фронте. И что удивительно – по ОБД «Мемориал» отыскали информацию о Филиппе, оказалось, что двадцать лет назад поисковики нашли его на том же месте, что и Тамару. Ну а Лариса Быстрова теперь тоже гвардеец-поисковик.

7 мая на мемориале «Мясной бор» останки погибших и умерших от ран советских солдат и офицеров, найденные в весеннюю вахту 2013-го и летне-осеннюю вахту 2012-го, были преданы земле с воинскими почестями. Среди них – пропавший без вести Никифор Никифорович Жавнеров, старший политрук 19 Гвардейской Стрелковой дивизии. Его медальон «Гвардия» отыскала в 2012 году. Через военкомат поисковики нашли его сына. 72-летний Борис Алексеевич Сорокин приехал в Мясной Бор из Омска, чтобы похоронить отца, которого видел только на фотографии. Ему было лишь пять месяцев, когда в 42-м отец ушел на фронт, в 43-м умерла мать, и они с сестрой были усыновлены разными семьями. Учились в одной школе, не подозревая о том, что родные! О настоящих родителях Борис узнал уже к окончанию школы, фотографии их бережно хранит до сих пор. Когда новгородские поисковики пригласили его в Мясной Бор, 72-летний ветеран отправился на другой конец страны.

«Мне очень повезло, потому что медальон отца отыскали и сумели прочитать… И я очень благодарен поисковому отряду. На месте захоронения прошел митинг, все было очень трогательно, я стоял и глотал слезы – и за своего отца, с которым вот так довелось встретиться, и за всех, кто навсегда останется без вести пропавшим…» — рассказал мне по телефону Борис Алексеевич.