Сергей Флюгов: «Долина» коммерцией не занимается!

«Войну нельзя считать законченной,

пока не похоронен последний погибший солдат»

А. В. Суворов.

Тем, кто следит за событиями в области, памятны скандалы вокруг конкурса НКО. Один из общественников тогда заявил: хватит тратить бюджетные деньги на поиск костей! Потом были многочисленные суды, недовольные несправедливым, по их мнению, конкурсом НКО, обделенные общественники отстаивали свое право на деньги в суде. Вроде бы рутинная возня даже не бульдогов, дворняжек под ковром. Но знаете, уважаемые читатели, сидела все это время в душе заноза. От подмены понятий, от того, что важное в глазах некоторых становится никчемным, а никчемное важным. Случайная встреча с председателем совета командиров «Долины» Сергеем Флюговым на одном из светских мероприятий дала возможность договориться об интервью. Речь пошла, естественно, об экспедиции «Долина». Ее прошлом, настоящем, возможном будущем. Представляю вниманию читателей этот разговор.

- Как давно существует «Долина» в том виде, в котором мы ее знаем?

- В следующем году организации будет 25 лет.

- С чего для Вас началась «Долина»?

- Для меня «Долина» началась в середине 80-х годов, когда я работал заведующим отделом спортивной и оборонно-массовой работы обкома комсомола. В мой функционал входили разные вопросы. Вопросы развития детского спорта, «Золотая шайба», «Кожаный мяч», то, что к сожалению, умерло… Так же это были вопросы противодействия антиобщественному поведению в молодежной среде. Шефство над трудными подростками, оперативные комсомольские отряды, которые, как правило, на дискотеках порядок наводили… И в мой функционал входили вопросы, связанные с подготовкой к службе в армии и военно-патриотическим воспитанием. Игры «Зарница» и «Орленок», военно-спортивные клубы, афганское движение, вопросы, связанные с ветеранами, с шефством над воинскими частями. Так сложилось, что тогда я впервые столкнулся с проблемой солдат, которые погибли и остались не похороненными.

- Это тоже входило в Ваш функционал?

- Не совсем. Нельзя сказать, что об этой проблеме активно говорили и писали… Никто ничего не писал, не было никаких разговоров. Что-то чуть-чуть было слышно про клуб «Сокол» и про Николая Ивановича Орлова, но Николай Иванович умер в 80-м году. У него была тяжелая форма астмы.

- И все же Вы столкнулись с этим вопросом?

- В Новгородскую область начали ездить казанские студенты. В Казани был большой студенческий городок и там родилась комсомольская форма работы, которая называлась «Снежный десант». Агитбригады, состоящие из молодых ребят, студентов, ехали по деревням на каникулах, в зимнее время, откуда и название «Снежный десант». Ехали в те районы, где воевали части, формировавшиеся в Татарии. Выступали с концертами перед местными жителями. Вторая Ударная армия, которая почти полностью погибла под Новгородом… Не изобретены такие весы, на которых можно было бы взвесить, спасла она Ленинград ценой своей жизни, или нет. Но то, что 2-я ударная армия в самую сложную зиму и весну 1942 года смогла оттянуть от Ленинграда 18 дивизий, которые немцы были вынуждены перебросить под Новгород на подавление армии... Дивизий полнокровных, боеспособных. Это говорит о том, что она очень здорово помогла Ленинграду, как минимум. 2-я ударная армия формировалась в Поволжье, значительная часть состояла из татар. Именно здесь в плен попал национальный герой Татарии, поэт Муса Джалиль, который был редактором армейской газеты «За отвагу». Эти казанские студенты столкнулись здесь, в Новгородской области, с деятельностью поисковиков клуба «Сокол», которые как раз работали в местах, где погибла 2-я Ударная армия, искали останки солдат, находили, захоранивали. А тогда их даже не выносили, захоранивали на месте. Просто предавали останки земле, безымянными, под звездочку в братскую могилу.

- То есть, студенты из Казани не знали о том, что солдаты в лесах под Новгородом были в массовом порядке не захоронены?

- Да, не знали. И не надо еще забывать, что в те времена на 2-й ударной армии было очень серьезное пятно: армия предателей, армия Власова. Это сегодня историки, профессиональные военные историки расставили все на свои места, все военные историки признают, что Власов был вынужден взять командование в свои руки, потому, что он был старшим по званию и старшим по должности, был представителем Ставки Фронта во 2-й Ударной армии в тот момент, когда заболел командующий Армией, генерал-лейтенант Клыков. Власов был обязан принять командование армией. Ну и очень важно: Власов принял командование в марте 42-го, когда армия находилась в безнадежном уже положении, фактически в окружении. Все приказы Власова до последнего, «рассредоточиться и выходить мелкими группами», они абсолютно логичны и все военные историки признают, что никакого предательства в тот момент времени не было.

- То есть, если бы Власов не сдался в плен, и не стал впоследствии сотрудничать с немцами, то не было бы и пятна предателей на 2-й ударной армии?

- По поводу сдачи в плен тоже не все ясно. Одни источники говорят, что он сдался сам. Другие утверждают, что его выдал староста одной из деревень современной Ленинградской области. Вопрос сотрудничества с немцами, да, не оспаривает никто. Если бы он не перешел к сотрудничеству с немцами, умер бы, как Карбышев, он был бы героем, и армия была бы в сознании людей армией героев.

Казанские студенты столкнулись с этой ситуацией. О ней, повторяю, тогда мало кто знал, сильно не афишировали. И тогда в Новгородскую область начинает приезжать по сто студентов из Татарии. В сравнении с пятнадцатью-двадцатью поисковиками из «Сокола» сто человек это уже много, не заметить это движение уже было невозможно.

- Весь поиск, как я понял, велся стихийно?

- Да. Выглядело так: приезжали мужики, девчонки, сходили с поезда на станции «Мясной бор», с рюкзаками и палатками уходили в лес. Там, в лесу, работали, найденные останки тут же прихоранивались на месте. Их искали для того, чтобы найти медальон.

- Солдатский медальон? Тот самый, куда боец должен был записать свои данные?

- Да. Основная цель – найти медальон, установить имя. Если медальон не нашли, то там же и захоронили. Нести останки было некуда. А в середине 80-х власти взяли этот вопрос на себя, в 86-м году состоялась первая церемония захоронения. Эту церемонию организовывал обком комсомола. Мы заказывали гробы, организовывали церемонию захоронения, причем это было не в самом Мясном Бору, не на том кладбище, которое мы знаем сейчас. Несколько дальше по трассе. Спустя лет 15, в начале 2000-х, мы это захоронение перенесли: дорогу нужно было расширять.

- А движение поисковиков росло?

- Безусловно. Год от года, сначала сто человек, потом двести и больше. Обком комсомола начал это движение активно поддерживать. Через райкомы комсомола мы пытались организовывать свои поисковые отряды. Этих отрядов было достаточно много, почти на каждом предприятии Новгорода был поисковый отряд. Причем, это были совершенно реальные отряды, которые делали совершенно конкретные дела: занимались поиском павших в боях за Родину бойцов. Многие из моих друзей возглавляли эти отряды. Ситуация подходила к тому, что нужно было создавать какую-то организацию. На момент создания мы поняли, что Мясной Бор это только отдельный эпизод. Не менее сложная ситуация была и на Северо-Западном фронте, Старорусский, Парфинский, Демянский, Холмский, Поддорский районы. Там война очень часто напоминала слоеный пирог. На одном участке, на пятаке размером с комнату, можно было найти останки советского солдата, немецкого солдата, рядом опять советского, снова немецкого, один из них был в летней форме, второй был в зимней… Территория много раз переходила из рук в руки, сплошной линии фронта не было. Не смотря на то, что немцы в массе своей были похоронены, потери достаточно серьезные были и с немецкой стороны. В тот момент начинается выяснение ситуации: а что же существует с поисковым движением в области? «Долины» еще не было, но уже существовали поисковые отряды: в Новгородском, Чудовском, Демянском, Старорусском районах.

- То есть, формальной даты возникновения понятия «Долина» нет?

- Ну смотрите: «Долина» начиналась с Николая Ивановича Орлова, который и слова то такого применительно к поиску не слышал. «Долина» возникла, когда он уже восемь лет как умер. Но он создавал «Сокол», потом «Сокол» стал одним из отрядов «Долины». Жизнеспособность «Долины» заключается в том, что она не сверху рождена. Она снизу выросла. Нам удалось просто собрать и объединить поисковиков из разных отрядов. Тогда возник вопрос, что надо эти отряды как-то объединять. И мы, три человека, Саша Орлов, Сережа Котилевский и я, сидели и думали, как это сделать. Мы взяли устав Фонда Мира и переписали его. Назвали: Устав Фонда поисковой экспедиции «Долина». И обком комсомола в лице первого секретаря Юрия Николаевича Зернова на бюро обкома утвердил этот устав. Затем мы его пропустили через решение облисполкома.

- Так родилась «Долина»?

- Именно так. 19 февраля 1988 года, дата утверждения Устава Фонда, дата создания организации. А следующим этапом для формирования поискового движения в стране вообще и «Долины» в частности стал май 1989 года. Существовала такая комсомольская форма работы по патриотическому воспитанию как «Всесоюзный поход комсомольцев и молодежи по местам боевой и трудовой славы Коммунистической партии и Советского народа». Ни много ни мало.

- Длинно… А как это выглядело на практике?

- В один из городов-героев приезжала молодежь со всей страны, собиралась на стадионе, тысяч 30 соберут и рапортуют друг другу, как они замечательно занимаются патриотическим воспитанием молодежи, как ухаживают за ветеранами, памятниками и так далее. А мы предложили в начале 1989 года, чтобы нам провести это мероприятие под Новгородом, здесь, в лесу, в местах боев 2-й Ударной армии. ЦК Комсомола нас тогда поддержал. И представьте себе: четыре тысячи молодых людей приехали из разных точек Советского Союза, в том числе из Узбекистана, Таджикистана, Армении, и т.д. И всех этих людей, предварительно подготовив, мы направили в поиск. Армия построила нам полевые лагеря, выделила технику. В районе Мясного Бора существовало три полевых лагеря, где две недели эта молодежь работала. За тот период мы нашли останки почти четырех тысяч советских солдат и офицеров. Эта Всесоюзная вахта памяти, которая прошла тогда под Новгородом, дала очень мощный толчок самому поисковому движению. Здесь появилась масса разных корреспондентов, о 2-й ударной начали говорить в СМИ, о поисковом движении стали говорить в СМИ.

- Ну а молодежь, все как один, вдохновилась этой идеей? Все четыре тысячи приехавших?

- Конечно, среди этих молодых ребят были совершенно разные люди, многие из них приехали, совершенно не представляя, куда они едут и что им предстоит делать. Но надо понимать, что молодежь не бывает плохой, или хорошей. Она разная. Молодежи нужно предлагать какое-то конкретное реальное дело, которое можно сделать, потрогав собственными руками и увидев результаты труда. Это дело должно быть интересно тебе и полезно для общества. На этой основе появилась не только «Долина». Появилось очень много похожих общественных структур в других регионах. Где-то они, к сожалению, уже умерли. По разным причинам. Где-то существуют по сей день.

- И каков же сегодняшний день «Долины»?

- Давайте я расскажу цикл, начиная с зимы, допустим, этого года. Чтобы было понятно постороннему читателю, чем и как мы живем. Вот сейчас, 24 ноября, у нас состоится заседание совета командиров поисковых отрядов. На нем мы подведем итоги и будем говорить чуть-чуть о планах на следующий год.

- Почему чуть-чуть?

- Потому что окончательные планы будут ясны только весной. У нас есть ряд отрядов, которые активно работают и зимой. Есть некоторые вещи, которыми можно заниматься только зимой. Когда болото встало, заниматься подъемом останков летчика со сбитого самолета можно только зимой, потому что летом туда не залезешь. Зимой проще работать по блиндажам и воронкам. Сверху лед выпиливается, вода выкачивается и можно работать. За зиму мы должны будем подготовить технику, а у нас почти сорок единиц техники.

- В каком состоянии техника?

- Старая. Старая и ломаная.

- А какая техника? Интересно…

- Гусеничные тягачи ГТТ, которые незаменимы в наших лесах. Не смотря на то, что он весит более восьми тонн, его гусеничные ленты широкие и удельное давление на грунт меньше, чем у человека. Человек идет по болоту и проваливается. А тягач идет и не проваливается. Кроме того, есть автомашины повышенной проходимости: УРАЛ, ЗИЛ-131, КАМАЗ-4310, некоторое количество автомашин УАЗ, Газель для перевоза людей… Последние единицы техники мы приобретали в 1995 году. Тогда государство в лице федерального комитета по делам молодежи, была такая федеральная структура, выделило нам средства по случаю 50-летия Победы и мы купили четыре УРАЛа и пять УАЗиков. Вот эти ГТТ, которыми мы пользуемся, принадлежали вооруженным силам. Сегодня они уже никому не принадлежат, де-юре их не существует. Они списаны, давно пришли по всем правилам в негодность. Но у нас они работают, а сотрудников ГИБДД, к счастью, в лесу нет.

- А кроме техники?

- Кроме техники, мы за зиму должны подготовить историко-архивное обеспечение. Прежде чем идти в лес, нужно понимать: куда ты идешь, что ты там будешь делать. Такие сведения можно получить через боевые донесения. Из этих документов можно узнать список боевых потерь на конкретном участке местности. Дальше может быть так, расскажу на примере. На конкретном участке местности из воронки могут быть подняты останки пятидесяти солдат. Количество солдат, кстати, считают очень просто. Когда мы находим останки солдата, мы говорим о костных останках. Мягких тканей уже практически нет. Остатки обмундирования тоже представлены небольшими фрагментами. И считают так: один человек – две берцовых кости. В этом есть логика, подтвержденная практикой. Кости черепа очень тонкие и они часто истлевают. А если это было ранение в голову, то от черепа может вообще ничего не остаться. А берцовые кости сохраняются лучше всего. Бывают ситуации, когда останки одного солдата можно собрать в полиэтиленовый пакет.

- А от чего это зависит?

- От химического состава почвы прежде всего. Бывает, в глине костный скелет консервируется. А бывает, что от костей остается труха. Так вот, подняли из одной воронки останки пятидесяти человек. Никаких документов нет, но нашли одну медаль «За отвагу». По номеру медали мы установим имя одного погибшего. А по боевому донесению, по спискам потерь мы найдем, что в конкретном боевом эпизоде, в конкретную дату, в конкретном месте погибли пятьдесят человек, среди них владелец медали. И мы с очень большой долей вероятности сможем установить имена сорока девяти остальных. Понятно, что эти останки уже не разделить и они будут захоронены в братской могиле. Хотя иногда, когда мы находим одиночного бойца и устанавливаем его имя, то мы хороним его в отдельном гробу.

- А родственников не пытаетесь найти?

- Конечно, пытаемся и находим. И если родственники изъявляют желание, они хоронят останки бойца на родине. Вот сегодня раздался звонок, Тюменская область. Мы нашли родственников бойца, который призывался из Тюмени, они просят, чтобы мы его не захоранивали весной. Они хотят останки бойца похоронить на его малой родине. Мы достаточно часто это практикуем. Этой весной останки трех солдат уехали в Казахстан, причем, в разные регионы Казахстана. Мне очень понравилась реакция властей Казахстана. Удивительная для меня совершенно ситуация. Власть там решила все. Человек, которому мы прислали бумагу о том, что останки его родственника найдены, просто пришел с ней в органы местной власти. Ему решили вопрос проезда, сопровождения, письма на таможню о провозе останков, и ему больше вообще ни о чем не надо было беспокоиться. А вчера мы отправили письмо на одного из военных комиссаров, область в Сибири, с просьбой о том, чтобы человеку хоть как-то посодействовать в приезде в Новгород. Человек хочет приехать на церемонию захоронения родственника, которая будет в мае следующего года в Парфинском районе. Не забрать останки, просто приехать. Но у него банально нет на это денег. Разный подход власти…

- Когда же наступает очередь завершающего этапа подготовки?

- Где-то в феврале мы собираем совет командиров. На нем в зависимости от наличия средств, климатических условий, много снега, мало снега, где и сколько будет воды, определяем места проведения поисковых работ. Согласовываем планы, потом собираем областное совещание, здесь, в Администрации Новгородской области с участием представителей муниципальных образований. На этом совещании мы докладываем, что мы предлагаем в этом году по проведению поисковых работ. Потом по результатам принимается решение Администрацией Новгородской области, на основании которого принимаются решения Администрациями муниципальных образований. О местах и сроках проведения поисковых работ. Выходит некий документ, в котором определяются меры участия структур федеральных, областных и муниципальных в проведении наших поисковых работ.

- Не слишком забюрократизировано?

- Не слишком. Задача поисковиков «Долины»: определили места, выделили технику, пригласили людей со всей страны. Встретили людей на вокзале, доставили их в места проведения поисковых работ, организовали проведение работ. Добились, а это уникально для общественной организации, того, что каждый вечер после возвращения в лагерь люди сидят и пишут отчеты. Вот эти добровольцы после тяжелого дня сидят и отчеты пишут!

- Отчеты кому?

- В штаб экспедиции «Долина» о том, что они делали, где они работали, кого они нашли. Протоколы эксгумации. Если придти в штаб экспедиции, там огромный шкаф почти полностью забит актами эксгумации.

- А вот такой дилетантский вопрос: для чего нужен этот акт эксгумации?

- Для того, чтобы мы когда-то потом смогли выйти на то, о чем я рассказывал, на боевое донесение, на установление имен. Надо понять, что наша главная задача это восстановление имен. Те ребята, которые работали когда-то давно, клуб «Сокол» и другие отряды, они нашли безымянного человека и потом этого же безымянного человека, если имя не установлено сразу, где-то похоронили так же безымянным. Под красную звездочку. Мы сегодня добились другой технологии. Для нас важно не просто найти останки солдат, а прежде всего, установить его имя для последующего поиска родственников, для увековечения памяти. Это все делает штаб «Долины».

- А что делает муниципальное образование?

- Принимает решение о месте проведения поисковых работ, дает разрешение на проведение работ. Помогает отряду материальными ресурсами, транспортом и т.д. Далее, органы здравоохранения. Каждая центральная районная больница знает, что в зоне ее ответственности работает такая-то экспедиция. Были разные ситуации. Например, парень из Нефтеюганска чуть не умер, его укусила пчела. Отек легких, асфиксия, хорошо, что успели довезти. Далее, санэпидстанция. Новгородские поисковики все привиты от клещевого энцефалита. Причем, это бесплатно сделано и это достаточно важный момент в наших условиях. Далее, всю информацию о том, где, кто и когда будет работать, сообщаем в обязательном порядке в ФСБ и МВД. ФСБ приглядывает, чтоб терроризма не было. Потому что железа все же много всякого. А органы внутренних дел выделяют своих сотрудников и в составе крупных экспедиций у нас работают сотрудники МВД.

- Потому что оружие?

- Потому что оружие, потому что в лесу людей разных много. Черные копатели в том числе. Сегодня уже не так их много. Но когда рядом есть человек с оружием, который может официально носить пистолет, нам спокойнее. Хотя у нас есть и члены отрядов, действующие сотрудники МВД. В Демянском районе, например. С нами работает и МЧС, инженерно-саперная группа, Олег Медведев, которые уничтожают взрывоопасные предметы. На самом деле, это не одна, а две группы. Одна группа работает на Севере области, от Чудова до озера Ильмень. Вторая работает на Юге, от озера Ильмень до Холмского района.

- Как поступают члены отрядов, если находят взрывоопасный предмет?

- По правилам мы должны ничего не трогать, вызывать полицию. Но если ты находишься на расстоянии 15 – 20 км., не то что от полиции, от населенного пункта, то это смешная ситуация. Надо же оцепление организовать, прочие мероприятия. В лесу! На самом деле, делается иначе. Среди поисковиков очень много людей, которые достаточно профессионально с этими вещами обращаются, знают, что такое взрывоопасный предмет. Обычно кто-то из ребят-профессионалов просто берет этот снаряд, кладет его в сторону и обозначает вешкой. В 19 часов вечера, когда все вернулись в лагерь, идет доклад о том, что все вернулись, подъезжает группа саперов, садится на наш гусеничный тягач и объезжает, собирает, уничтожает.

По окончании всех поисковых работ штаб «Долины» вывозит всех участников поиска из леса, доставляет в населенный пункт, передает останки, укладывает в гробы, которые предоставляет Администрация муниципального образования и уже дальше Администрация проводит церемонию захоронения. По закону это уже их функция. Мы же на церемонии только присутствуем. Они сами определяют, где будут хоронить, готовят место, приглашают местных жителей и т.д.

- Все, на этом экспедиционный сезон закончен?

- Нет. Это постоянный процесс. В ходе поиска мы находим, кроме останков воинов, много разных материалов. Начиная от номера медали и заканчивая нечитаемыми документами. Тот же медальон, который полуистлел, на котором ничего не видно. Начинается период работы с материалами. Раньше было у нас оборудование, которое экспериментально разрабатывало НИИПТ РАСТР. Но сейчас есть компьютерные возможности, когда в лучах разного цвета и под разным углом можно прочитать нечитаемый текст. Не всегда, но шансов на прочтение стало гораздо больше. Это длительный процесс, связанный с архивной работой, с переписками, поисками родственников погибшего, что иногда бывает очень сложно. Это та функция, которую выполняет штаб «Долины». Раньше мы еще одну функцию выполняли, функцию патриотического воспитания. Очень жаль, что ее сегодня федеральная власть совершенно не использует. Вообще, власть очень бездарно и абсолютно глупо прохлопала огромный заряд энтузиазма у поискового движения. Одно время мы пытались создать всероссийскую организацию поисковиков. Я был одним из сопредседателей этой структуры, всего их было два. Я пытался подсчитать, сколько же денег нужно на создание такой организации и сколько вообще есть поисковиков. На территории страны порядка 50 000 активных поисковиков, это достаточно прилично. И довести их численность до 150 000 не составляет никакого труда. Речь не идет о том, чтобы ввести какое-то членство, мы говорим о работающих, реально работающих поисковиках. Механизм прост: определенная пропаганда, рассказываешь ребятам, что это такое, они идут в поисковики, потом из десяти пришедших остается один, но этот человек заболеет поисковым движением навсегда. Так вот, когда я подсчитал, сколько нужно денег на развитие поискового движения на федеральном уровне. У меня была встреча с Валерием Язевым, кстати, друг нашего губернатора. Он был когда-то зампредом Думы, он газовик и нефтяник. Мы с ним беседовали на эту тему, он мне говорит: Все очень интересно. Сколько надо денег? А я считаю, что все поисковое движение страны не может переварить сразу, в течение года, больше 150 миллионов. Деньги большие иногда и во вред идут. Надо же успеть освоить, причем с толком освоить. Он говорит, долларов? Я говорю, да нет, рублей. Ууу, говорит, с вами не интересно. Мы начинаем разговор от миллиарда. Вот оно все! Вся ситуация…

- И о федеральном поисковом движении мы больше не говорим?

- Пока нет.

- Ну и на чем закончился цикл, о котором мы рассказываем?

- Мы возвращаемся к тому, с чего начинали. 24 ноября будет проходить итоговое заседание. Год начинается с ремонта техники и советам командиров, который определяет планы на следующий год. И год заканчивается советом командиров, который подводит итоги года и думает о том, что будет дальше.

- Скажите, а командир это выборная должность? Командир отряда, совет командиров, председатель совета командиров… Как формируются эти органы управления «Долиной»?

- Организация полностью является общественной. На самом деле, на территории Новгородской области 38 поисковых отрядов. Ни один из отрядов не имеет юридического лица. Кроме отряда «Звезда» в Боровичах. Абсолютно общественная организация: собралась группа людей, и приняли решение о создании поискового отряда. Для того чтобы этот поисковый отряд мог войти в состав экспедиции «Долина», мы избираем командира, заместителя командира, механика и так далее. Работа никому из этих людей не оплачивается. Потом поисковый отряд пишет протокол собрания и отправляет в штаб. Сейчас, 24 ноября, мы будем принимать в состав «Долины» два новых отряда. Один из Санкт-Петербурга, один наш, из Новгорода. Эти люди приедут на заседание совета командиров и будут рассказывать, почему они решили вступить в «Долину».

- Принимают новые отряды автоматически?

- Нет, совсем нет. Возможны два варианта решения совета командиров. Первое – принимается отряд с испытательным сроком полгода. Второе решение – отказать. У нас были такие случаи, когда мы категорически отказывали.

- Почему? Не за тем в лес идут?

- Прежде всего, да. Не за тем в лес идут. Но вот в чем дело: человеку, который идет в лес за какими-то мародерскими целями, не нужна «Долина». Он может так сесть и поехать. Часто мы отказываем по другим причинам. Молодые ребята очень любят чего-нибудь бабахнуть. За все время существования «Долины», за 25 лет, у нас было два смертельных случая. И то к «Долине» это можно было привязать достаточно условно.

- Расскажете? Может, для кого-то наука будет.

- Первый случай был в самом начале 90-х. После Всесоюзной вахты памяти в Новгород приехали ребята из Ярославля. Отряд, который был создан на базе совета воинов-интернационалистов, афганцы. Они приехали, никого не поставили в известность, в июне забрались в лес в районе Мясного Бора. Поставили лагерь, ребята пошли все в лес, а в лагере остались двое, отец и сын 11 лет. Отец прошел Афганистан, с орденом красной звезды. Они решили посмотреть, что там есть вокруг, нашли немецкую шпринг-мину, она же S-Mine, она же мина-лягушка. Принцип действия таков: в мине два заряда, вышибной заряд подбрасывает мину на расстояние метра, второй заряд срабатывает и 400 шариков разлетается в разные стороны. Они эту мину положили в костер, чтобы она взорвалась, сами за деревом сидят. Раздался хлопок, они подумали, что все. А в мине есть такой пороховой замедлитель, он скорее всего отсырел и не сгорел сразу, просто тлел. Когда вышли из-за дерева, мина рванула. Отец погиб сразу, паренька вытащили из леса, успели отвезти в Москву, но общее заражение крови, мальчик умер уже в Москве. Это первая история.

- А вторая?

- Вторая история случилась в конце 90-х. Был в Чечулино один парень… Говорят, что о покойниках нельзя говорить плохо. Но парень явный трофеюга, которого мы в свое время из «Долины» выгнали. Его интересовало только железо и чего-нибудь взорвать. Года три он просился вернуться обратно, умолял, упрашивал, взяли. В «Долине» есть одно железное правило. В конце концов, это твоя жизнь и если ты хочешь разобрать какой-то снаряд, или мину, отошел подальше и разбирай. Что называется, на здоровье. Но нельзя в лагерь приносить эти штуки! Этот… притащил снаряд в лагерь. Снаряд уже был стреляный, на нарезке уже борозды пошли. Ему мужики чуть морду не набили за это, отогнали с этим снарядом от лагеря. Он продолжил разбирать снаряд уже в отдалении, это все рвануло. Кроме него, к счастью, никто не погиб. Вот подобные причины и являются основанием для того, чтобы отказать в приеме в состав экспедиции «Долина».

- Но все же соблазн поиграться с найденной железкой, а то и забрать ее домой, есть?

- Среди поисковиков много людей, которые когда-то начинали как черные копатели. Но дальше возникает вопрос: тебя что больше интересует, судьбы людские или эти железяки? И те, кто этим железом игрались, уже наигрались. Настрелялись, навзрывались, пора успокоиться уже. Ничего в этом особенно интересного-то нет.

- Люди, которые идут в поиск, идут туда на энтузиазме, бесплатно. Как правило, в свой отпуск. Это понятно. А те, кто работает в архиве, те, кто занимается выяснением имен по спискам боевых потерь? Это работа, которая требует постоянного присутствия, каждодневного труда. Этим людям что-то платят?

- Весь бюджет «Долины» шесть миллионов рублей. Эти деньги выделяются в рамках целевой программы из бюджета Администрации Новгородской области. Из этих денег получают зарплату: заместитель председателя совета командиров; главный механик; человек, занимающийся историко-архивным делом; бухгалтер. Есть база в Подберезье, где хранится часть техники «Долины». Два механика, три сторожа. Вот все, кто получает зарплату. Когда мы направляем людей в Центральный Архив Минобороны, то мы формируем некую бригаду, семь человек. Из этих семи только один получает зарплату, остальные едут в счет своего отпуска, за свой счет.

- Если я правильно понимаю, без целевого финансирования «Долине» не выжить?

- Мы коммерцией не занимаемся. Вот в Казани, то самое движение, о котором я говорил, «Снежный десант». Они приняли решение о том, чтобы заниматься коммерцией и за счет этого содержать «Снежный десант». Жизнь показывает, что когда одни зарабатывают, а другие тратят, то между ними не может быть нормального единства. В Казани движение развалилось. Заниматься коммерцией? Кости, что ли, продавать? Хотя заработать «Долине» вариант есть.

- Можно рассказать, или это коммерческая тайна?

- На протяжении последних трех лет я пытаюсь доказать министерству транспорта, Росавтодору, которые планируют строить коммерческую автодорогу Москва - Санкт-Петербург, она пойдет через Мясной Бор, что прежде, чем строить, нужно провести качественное обследование. И это обследование чего-то должно стоить, в денежном выражении. Надеюсь, что мы с ними договоримся. И если проект нашего участия в постройке трассы будет воплощен в жизнь, мы как-то поправим свои дела, связанные с техникой и т.д. Эту работу никто не сделает лучше, чем «Долина».

- Принимать участие в конкурсе НКО больше не будете?

- С этим конкурсом НКО такая история. «Долина» с момента своего существования никогда не занималась коммерцией. Было время, когда экспедиция «Долина» стояла отдельной строкой в бюджете Новгородской области. Потом пошли изменения бюджетного законодательства и общественная организация напрямую финансироваться из бюджета не могла. Была отдельная строка в бюджете комитета по делам молодежи, физкультуры и спорту. Не потому, что я его возглавлял, а по той простой причине, что иначе было не профинансировать. Потом возникла ситуация, когда финансировать «Долину» можно было только через целевую программу. В 2002 году, когда вышел новый бюджетный кодекс, была разработана областная целевая программа увековечения памяти погибших при защите Отечества на территории Новгородской области. Сейчас работает уже третья такая программа. Вся деятельность «Долины» финансировалась через эту программу. Сейчас в связи с тем, что взят курс на конкурсы, в программе даже нельзя написать «Долина». Там написано просто «поисковая организация». В прошлом году меня попросили, чтобы мы согласились с деньгами «Долины» уйти из этой целевой программы, где у нас было 6 миллионов рублей, в программу поддержки НКО. Если Новгородская область соберет 12 миллионов, то Москва добавит еще 6 миллионов. И по большому счету, когда делили деньги НКО, должны были к нашим 6 миллионам добавить пропорционально часть от тех шести, которые получили благодаря нашему участию. Я тогда еще говорил, что нельзя сталкивать лбами некоммерческие организации, работающие на совершенно различных полянах. Одни болтуны. Им наплевать, с кем бороться. У них смысл жизни борьба и получение за это грантов. Не знаем, за что боремся, но готовы за это умереть. Как можно сравнивать их с «Долиной»? У «Долины» есть база, есть государственное задание, оно прописано в областной целевой программе, принятой сейчас на 12-15 годы. Я доказывал тогда, что мы столкнемся. И столкнулись с судами, со всем прочим. Я не буду рассказывать, сколько у самой «Долины» было нервотрепки.

- С будущего года уйдете обратно?

- Да! Уйдем обратно, на финансирование через областную целевую программу. И с будущего года все наши НКО получают всего лишь три миллиона рублей. Из-за того, что не могут друг с другом договориться, из-за того, что каждый тянет одеяло на себя. Если в 2012 году было 12 + 6 миллионов, то в 2013 году будет три. И пускай сколько угодно протестуют, мы будем делом заниматься.

- Спасибо Вам, Сергей Николаевич, за рассказ.

- Мы говорили долго, но тема «Долины», история «Долины» больше и интереснее. Приходите, пишите, рассказывайте, я буду только рад.